Всякие бывают на рыбалке случаи. А однажды
произошел такой, грустный...
Случилось это в сентябре, когда лес уже скидывал разноцветный
наряд, становясь прозрачным и грустным. После часовой ходьбы
Петрович и Вася достигли наконец цели - небольшой речушки,
изобилующей хариусом. Километры, отделяющие их от деревни,
совершенно стерли следы цивилизации, в воздухе ощущался тонкий
аромат осеннего леса и чистой воды. Слышался писк какой- то
птахи, шелест слабого ветерка в ветвях деревьев и тихое журчание
реки.
Рыба клевала не очень активно, приходилось то переходить с
одного места на другое, то менять приманки и постоянно внимательно
следить за тонким поплавком. В какой-то момент краем глаза
заметил Петрович мелькнувший в зарослях тальника силуэт какого-то
зверя. Что- то не позволило опытному таежнику сразу определить,
кто же это промелькнул справа от него. Волк? Росомаха? "Вроде
волк, - подумал он, - только вот морда какая-то длинная".
Клюнуло. Петрович потянул на себя удилище и тут же услышал,
с той стороны, куда метнулся зверь, глухой удар как будто
чем-то железным о дерево.
- Вась, это ты стучишь? - громко спросил Петрович.
Ответа не последовало. Сняв с крючка хариуса, Петрович присел
на корточки, сосредоточился на насаживании червячка, как вдруг
прямо перед ним в прибрежных кустах снова мелькнуло странное
животное. Он четко разглядел, что оно лохмато, ростом не выше
крупной собаки, но вот голова и морда зверя ни на что ранее
виденное им не походили. И уж совсем странным показалось,
что с той стороны, где мелькнул загадочный зверь, слышались
какие-то глухие удары, как будто животное это ударяло чем-то
о деревья.
Петрович встал, огляделся, прислушался. Кругом снова застыла
тишина. Он раньше много охотился, а охотник как никто другой
понимает язык тишины. Зимой и летом, на открытой поляне и
в таежной чаще тишина различна. По-разному говорит она в ясную
погоду и в туман, глубокой ночью и на рассвете, в сосновом
бору и в березовой роще. Тишина всегда различна, но у нее
всегда свой, ясный для опытного человека язык. Вот и эта тишина
говорила ему: "Есть рядом кто-то, есть. И этот кто-то
ведет себя странно".
- Василий! - громко крикнул Петрович. - А-у-у-у!
- Э-ге-гей! - раздалось справа.
- Иди сюда! Ко мне иди!
Петрович огляделся, поплевал на червячка, забросил. Поплавок
подхватило обратным течением и понесло к серому округлому
валуну. Вскоре в кустах справа от него затрещало. Петрович
смотрел теперь не на поплавок, а на прибрежные кусты тальника,
верхушки которых время от времени вздрагивали. Не увидев,
а скорее почувствовав новую поклевку, машинально подсек и
потащил рыбину из воды. Хариус блеснул матовым гибким телом
и через мгновение оказался в крепкой руке человека.
- Клюет? - услышал он рядом.
- Понемногу.
- А у меня, дядь Вань, уже одиннадцать штук! - улыбаясь и
похлопывая по белой полиэтиленовой канистре, приспособленной
для переноски рыбы, сказал Вася и тут же оглянулся на звук,
послышавшийся из кустов.
- Тс! - приложил к губам палец Петрович.
Во взгляде Василия застыл вопрос, но Петрович еще раз приложил
палец к губам.
Следом за шорохом из кустов высунулось что-то круглое и черное
без ушей и глаз, но на лохматых рыжеватых ногах. Чудище остановилось,
похоже, прислушиваясь к окружающему миру. Оно покачивалось
на нетвердых ногах как пьяное. Постояло так немного и побежало
прямо на рыбаков.
- М-м-м, - промычал Вася, показывая на невиданное существо.
Зверь качнулся и изменил направление бега.
- Собака! - воскликнул Петрович.
Да, это была собака, только вместо головы у нее было закопченное
черное ведро. Пес, вероятно, услышал человеческий голос, остановился.
- На-на-на, - позвал Петрович.
Пес стоял на месте, чуть покачиваясь.
- Ну, иди сюда, бедолага!
Собака, похоже, не слышала или не могла понять, откуда раздается
голос, и поэтому не сдвинулась с места. Петрович положил удочку
и сам пошел к ней. Может, шуршание гальки под ногами, может,
какой-то другой неведомый людям сигнал уловил необычный пес,
он стал повизгивать, а потом тихонько двинулся навстречу человеку.
Пес остановился только тогда, когда уткнулся головой-ведром
в ноги Петровичу. От прикосновения руки к жесткой шерсти на
спине пес вздрогнул, но не отскочил. Он скулил и мелко вздрагивал,
пока Петрович пытался понять, как собака умудрилась засунуть
голову в ведро и так смять его с четырех сторон, что освободить
голову без посторонней помощи у пса шансов не было.
- Вот выродки! - вдруг сказал Петрович, оборачиваясь к Васе,
который стоял уже рядом. - Похоже, ведро-то ему надел человек,
а уж потом смял с четырех сторон, чтобы пес снять его не смог.
- Зачем? - тихо спросил Василий.
- Может, избавиться хотел, может, просто садист…
Первая попытка просунуть пальцы между кровоточащими ранами
на шее и железом не удалась, пес визжал, но не пытался вырваться
- вероятно, понимал, что никто, кроме человека, ему помочь
не сможет.
- У тебя есть что-нибудь, чтоб металл разрезать? - спросил
Петрович.
- Не… Только пассатижи.
- Давай их.
Осторожно, сантиметр за сантиметром отгибал Петрович крепкое
железо.
- Загнивать уже стало, - ворчал он, - встретил бы эту сволочь,
ему бы на голову ведро напялил.
Ухватились за кромку ведра вдвоем, потянули каждый на себя.
Пес заскулил.
- Ясно, когда бока оттягиваем, снизу и сверху сжимает ему
шею и душит. Давай с четырех сторон попробуем.
Пальцы, все уже в крови, скользили по металлу.
- Еще чуть-чуть… Ну!
И железо поддалось, разогнулось. Петрович потянул осторожно,
но пес, почувствовав слабину, выдернул голову из ведра и,
не взглянув на спасителей, пошатываясь, побрел к воде.
Пил он долго.
- Интересно, сколько дней он с этим проходил? - спросил Василий.
- Много, - разглядывая ведро, ответил Петрович, - смотри,
как пьет и не может напиться.
Наконец пес оторвался от воды и с опущенной головой направился
к людям.
- Жрать хочет, - догадался Василий.
- Много не давай.
- А у меня много и нет.
Не жуя, пес проглотил два куска хлеба с маслом и смотрел теперь
на своих спасителей голодными глазами, из которых текли настоящие
слезы.
- Все, - сказал Петрович, - пошли рыбачить… Теперь не помрет.
Весь день пес ни на шаг не отставал от рыбаков, все время
заглядывал в лицо то одному, то другому, но когда они подошли
к деревне, он громко гавкнул и, как будто учуяв что-то родное,
убежал в темноту наступающей ночи.
- Дом учуял, - сказал Василий.
- Да. Только может статься, что сам хозяин с ним такое и сотворил.
Как думаешь?
- Может.
- А он, глупый, опять туда бежит…
- Так дом у него там.
- Дом, Вася, там, где ждут, а ждут ли его там?
Николай Решетников
|