Посвящается умершему другу,
без участия которого этот рассказ
не был бы написан

1. Немного о заполярье
Мы выросли на Крайнем Севере.
Смысл этой фразы Вам вряд ли доступен. Да, мы с Вами воспитывались на творчестве Астрид Линдгрен. Мы замирали от ужаса и восхищения, когда наши мамы читали нам о злоключениях Кая и Герды, об отваге полярного оленя, о ледяном сердце и верной дружбе.
И все же я беру на себя смелость утверждать о том, что большинство из Вас пребывает в полном незнании о том, что такое Крайний Север.
Любые фразы, описывающие этот феномен, будут унылы и банальны. Разве можно словами передать световое безумие северного сияния, разве можно обрисовать чудное одеяние тундры при минус 50 градусах по Цельсию, когда каждая ветка облачается в неповторимый покров ледяной стужи и блещет многотысячными гранями блестящих морозных кристаллов?
Я даже не буду пытаться это делать. Я всего лишь повторюсь - Вы не знаете Севера.
А мы Севером бредили. Мы - это я и Вовка Р. Мы дышали этой полярной романтикой. В 14 лет мы уже были обучены высокому искусству понимать Север, жить его законами и находиться в гармонии с ним.
Что бы выжить в Заполярье, надо виртуозно владеть искусством гармонии с суровой внешней средой, сурово карающей легкомысленного новичка. Нас с Вовкой манила водная среда сурового северного края.
Северные реки - это особенное чудо! Чудо светлое, чистое, прозрачное и … коварное. В северных реках водится удивительная рыба: хариус, сиг, семга. В омутах таится жирный и осторожный налим. Хищная и умная щука придает особую интригу глубоководным отношениям.
Стоит ли удивляться тому, что искусство рыбной ловли захватило нас без остатка и увлекло с такой силой, что спустя почти четверть века я, увы, уже один, продолжаю постигать это удивительное таинство - рыбную ловлю, - нимало не разочаровываясь, а даже наоборот, находя все новые, удивительные и ранее не изведанные грани таинственного рыболовного искусства.
Мой рассказ относится к далекому 1983-му году. Это было странное и удивительное время. Время, когда полярники, добывавшие для страны нефть, уголь, золото и многое другое, - были вынуждены обращаться к собственноручному добыванию даров северной природы, поскольку в магазинах никогда не было тех богатств, которыми изобиловали здешние места. Зато эти магазины, почему-то, изобиловали таким количеством финского масла любого развеса и вида упаковки, что обалдевший город несколько лет не мог осилить реализации этой чудовищной поставки.
Впрочем, для нас, мальчишек, факт отсутствия редкостных пород северных рыб на магазинных полках только добавлял гордости от сознания того, что наш промысел - не пустое времяпрепровождение, а полезное и нужное занятие.
Итак, поздней зимой 1983 года мы с Володькой наметили ударно, то есть с пользой для дела, прогулять школу и отправиться на две недели в заранее облюбованную и запланированную поездку к реке Кордым.
Река эта берет начало в приполярных отрогах Северного Урала и с незапамятных времен славиться чистой водой, обилием рыбы и массой тайн, которыми неизбежно обрастает любая горная и малолюдная река, особенно в таком удивительном месте, как Заполярье.
2. Экипировка.
Экипировка полярного рыбака это настолько ответственное дело, что даже такой молодняк, как мы подходили к данному действу с серьезностью, начисто исключающей русский "Авось".
Экипировка предполагает строжайшее соблюдение ряда казалось бы простых, но плохо понимаемых приезжими "любителями экстрима" законов.
Закон первый: ничего лишнего. Под лишним как раз понимаются такие вещи, которые любому туристу средней полосы покажутся необходимыми. Например - палатка. Даже зимой в лютые морозы и при сильном метельном ветре палатка - никчемная обуза. Всякие противомоскитные маски, сетки, крема и дезодоранты не спасают от северного гнуса. Их тоже не надо брать. Фирменные охотничьи ножи от "лучших производителей" ломаются на 40-градусном морозе как спички. Кстати о спичках. Если Вы не умеете разжечь костер обычными хозяйственными спичками и без всяких газет (тоже лишний груз), то никакие "охотничьи" Вас не спасут. Люди плохо представляющие обстановку северной природы пытаются под непрерывным дождем или в метель разжечь костер из сырой древесины. Невыполнимая задача. Необходимо понимать, что березовая кора остается сухой и легковоспламеняющейся при любом ливне, а лапы ели - прекрасный горючий и не мокнущий материал - замечательная основа для костра.
Еловые лапы это вообще удивительный дар рыбаку и охотнику. Помимо указанных выше достоинств, это еще и материал для непромокаемого (при умелом "проектировании") и вместительного шалаша. Это отпор гнусу. Лапник - незаменимый материал для оборудования лежанки, защищающий рыбака от вечной мерзлоты грунта. А если сверху положить оленьи шкуры … поверьте, Вам не захочется вставать. Некоторые даже уверяют, что заблудившиеся люди пили отвар из лапника и неделями сохраняли жизненные силы. Этого я утверждать не буду - Бог миловал от участия в подобных экспериментах.
Ни о каких примусах, мангалах, шампурах, куче кастрюль я даже говорить не хочу.
Особую "благодарность" новички испытывают к алюминиевой посуде…
Закон второй: упаковка и раскладка вещей в рюкзаке должна быть идеальна.
Рыболовные снасти (донки, сети, удочки, расходные материалы) должны быть, во-первых: напрочь отделены от хозяйственной утвари, во-вторых: увязаны способом, исключающим запутывание друг с другом, прокалывание, перерезание и т.д.
Кстати, это целая наука. Не потому наука, что сложно, а потому, что умение должно быть доведено до виртуозного автоматизма. То, что легко сделать дома в тепле, должно быть также умело сделано негнущимися на морозе пальцами, при сильной пурге, ветре, обледенении материалов и снастей.
Несоблюдение этого закона влечет порчу снастей на самом марше и еще более ощутимые потери при сворачивании лагеря, особенно в условиях погодного форс-мажора.
Теплые вещи в рюкзаке не должны оказаться промокшими вместе с Вами. Это смерть. То же самое касается спичек. Некоторые чудики прячут спички под меховые шапки, как раз в зону действия самой интенсивной испарины. Не говоря уже о том, что, проваливаясь под лед, первое, что Вы теряете - это шапка.
Охотничьи лыжи лучше всего купить и отладить "под себя" у мастеров местных оленеводческих племен. Я поступил именно так и никогда не жалел об этом. Оснастка, пропитка, подгонка этих лыж таит в себе столько местных народных секретов, кстати, тщательно охраняемых, что данная тема заслуживает отдельного описания.
Я не буду тут упоминать про то, как подгонять "под себя" лямки рюкзака, как распределять в рюкзаке груз, где держать нож и в каком положении карабин. Людям, которым это неведомо, пока что вообще нечего делать в описываемых местах. Это смертельно опасно.
Да и рассказ этот не претендует на "курс по выживанию в экстремальной среде". Я даже уверен, что найдется много несогласных с моими выводами специалистов. Что ж, не смею претендовать на истину в последней инстанции. Сколько людей, столько и мнений.
Мой рассказ - скорее для начинающих любителей рыбалки, еще не бывавших, но уже мечтающих побывать на Крайнем Севере и приведенные выше советы, скорее лишь краткий абрис того, с чем приходиться столкнуться рыбаку Заполярья, уходящему в недельный поход к северным рекам.
3. Лагерь
На третий день пути наш груженный пожитками и снаряжением караван наконец почувствовал грозное и могучее дыхание Полярного Урала.
Сразу оговорюсь, что предгорные северные реки настолько стремительны, что в даже самые лютые морозы переходящему реку путнику грозит опасность провалиться под тонкий лед, которому не дает окрепнуть могучая стремина и перекаты. В рыбацких поселках часто можно услышать грустные рассказы о несчастных, затянутых заживо под лед коварной реки.
Однако, несмотря на все опасности, красавица река так и манила нас побросать рюкзаки, разгрести руками заснеженный лед и любоваться клокочущей подледной жизнью, выхватывать жадными взглядами мелькающие серебристые спины резвящихся хариусов, сигов, семги. Этим существам в семидесяти сантиметрах от вашего лица кажется и дела нет до любопытных взоров, однако, - одно неловкое движение и ни одной рыбехи уже не увидеть.
Впрочем, мы, как люди уже искушенные (или самоуверенно считающие себя таковыми) не стали тратить время на пустые забавы.
Я занялся оборудованием лагеря. Это, прежде всего, дрова и огонь. Любой северный мальчишка умеет с одной спички разжечь костер в любую непогоду. Удостоверившись, что костер готов и дров запасено достаточно, я занялся оборудованием двухсекционного шалаша и лежанками. Лежанки получились на славу - несколько слоев душистого лапника и поверх удобные оленьи шкуры.
Вовка тем временем занимался оборудованием лагеря промыслового. Он пробурил свыше двадцати лунок под донки, три шурфа для установки подледной сетки, а также несколько "спортивных" лунок для блеснения.
На этапе установки сети я уже активно помогал Володе и работа спорилась у нас в руках. Мороз был не сильный, порядка минус двадцати семи градусов, без ветра. К полудню все снасти были запущены в дело, а где-то уже через час рыбацкого священнодействия в нашем активе имелись два крупных хариуса, килограмм по десять, несколько полуторакилограммовых сигов, два килограммовых щуренка, "купившихся" на блеснение. Кроме того, мы натаскали полведра наваристой мелочевки для фирменной рыбацкой ухи.
Знаменитая "тройная" уха удалась нам на славу. Во всяком случае котел с ухой опустел в одночасье. Тело требовало немедленного отдохновения "на седьмом небе", однако, сперва - дело.
Даже не перекурив, мы отправляемся проверить и обновить снасти. За прошедшие полтора часа лед изрядно сковал лунки и нам пришлось осторожно обкалывать лунки, стараясь не повредить лесу снастей.
Новый улов принес нам еще килограмм пять - шесть не очень крупных хариусов и трехкиллограмового налима. Усталые и довольные мы вернулись в лагерь с добычей и, наконец, отдали должное отдыху. Сигарета в зубы, кофе и вожделенные лежанки. Такие минуты я называю "моментом истины". Эйфория удачи и расслабления придают тебе уверенность в том, что ты знаешь и умеешь все. В таком состоянии я люблю молчать, зато у Вовки язык переходит в положение "автопилот" и я становлюсь не очень благодарным слушателем многочисленных рыбацких баек.
Заметив, наконец, что как рассказчик он мало кому интересен, Вовка решил добавить к славе удачливого рыбака лавровый венец героя охоты. Иными словами, он взгромоздил на плечо карабин и заявил, что побродит и поищет дичи. Я вяло кивнул, поскольку никогда не испытывал страсти к охоте. Стихающий хруст снега за стенами шалаша поведал об отбытии охотника, а я начал потихоньку впадать в дрему.
4. Встреча
Она словно возникла из ниоткуда, материализовалась через марево поземки. Маленькая и очаровательная черноволоска с загадочными ямочками на щеках и выразительным носиком. Дитя северного края, дочь дикой природы. Видение было столь удивительно, что я разом забыл о сне, рыбалке, усталости и о подевавшемся черт знает куда Вовке.
- Привет, - как ни в чем не бывало произнесла девушка и улыбнулась, еще раз очаровав меня своими ямочками на щеках.
- Здравствуй, буркнул я, краснея даже сквозь морозный румянец.
Девушка хихикнула и протянула мне руку в длинной, по локоть, варежке.
- Меня зовут Ната.
- Сергей.
- Рыбачишь тут?
- Да … вот … ловлю … рыбу, - поперло от меня красноречием.
- А друг твой где?
- Охотится где-то там, - неопределенно махнул я рукой в сторону левого берега, обрамленного лесом и скалами. Я, наконец, разозлился на свое косноязычие и попытался взять инициативу разговора на себя.
- Откуда ты, Ната? Я назвал насколько близлежащих поселков.
- Нет, - улыбнулась девушка, - гораздо дальше.
- Жаль, - непроизвольно вырвалось у меня.
- Почему?
- Ну … это … так.
Мой высокопарный слог окончательно рассмешил Нату.
- Сергей, ты веришь в судьбу? Вдруг, совсем по взрослому, спросила Ната.
- Верю, - зачем-то соврал я.
- Ну тогда чего же ты сник? Разве не удивительно уже то, что мы встретились одни на сотни километров вокруг, и разве можно допустить, что это произошло случайно?
- А мы еще увидимся?
- А ты бы хотел?
- Конечно.
- Значит точно увидимся.
С этими словами удивительная девушка Ната прыгнула в лямки охотничьих лыж и, словно призрак, вновь растворилась в просторах тундры. Растворилась, но в моей памяти осталась навсегда - прекрасная, свежая, совсем не такая, как все.
Я долго стоял и смотрел в ту сторону, где скрылась Ната, а на душе было так хорошо и легко, словно я получил счастливый билет в чистое и радостное далеко.

Сергей Северный