Он прекрасен и дик, как мустанг, не знающий власти шпор и хлыста. Он таинствен и коварен, словно действо камлающего шамана. Он стихия и песня…Это Витим! Угрюм-река, впитавшая в себя величие Лены, дремотность Нижней Тунгуски и его, самого Витима, неукротимое буйство.
Будто гудят берега реки голосами золотопромышленников и стоном ссыльнопереселенцев.
Бродит окрест зверье, небо режет всякая птица, а в омутах и стремнинах полно хариусов, ленков, тайменей и сигов… Это Витим!..

И так бывает…
"Аннушку" зашатало. С крыла на крыло. Потом протянуло фигурою "Лиссажу" и брякнуло в воздушную яму межгольцовых потоков. В консервной банке "кукурузника", именуемой салоном, ойкнули. Незакреплённый тяжеленный рюкзак геолога, видать с образцами породы, громыхнув по днищу, грузно врезался в борт.
Будто кто-то невидимый резко рванул дверцу самолёта, и тотчас же в его чреве загудело. Тряска усилилась. Перепуганные женщины, хватаясь за что придётся, закричали. Сидевшие у пилотского отсека забарабанили в переборку. В ответ пилот, разобравшись в причине суматохи, невозмутимо посоветовал кому-нибудь из мужчин закрыть распахнувшуюся дверь, а чтобы было сподручнее, слегка сбавил обороты. Под крылом пенилась, кипела и пучилась, разбиваясь о валуны перекатов, белесая лента. Местами, будто гигантским скальпелем прорезывая известняки и граниты, река обрамляла себя неприступными берегами, образуя высоченный каньон.
Добровольцем вызвался виновник происшествия. Его обвязали капроновым фалом и внатяг удерживали два дюжих крепыша. Но прежде геолог стал спасать свою драгоценность, плод долгих и изнурительных скитаний по дебрям забайкальской тайги, так и норовившую сорваться в свободное падение. Закрыть дверь оказалось много сложнее, чем справиться с рюкзаком. Пилот дважды подворачивал, чтоб уменьшить сопротивление воздушного потока. Когда после очередной попытки клацнула защёлка, все облегченно вздохнули и вскоре о неприятном забыли. Впереди Баунт.
От Бодайбо до Муи
Уже вторую неделю длилось путешествие и так не хотелось, чтобы оно кончалось. Удача, улыбнувшаяся нам, выпадает не часто. Побывать в Забайкалье и на Витиме мы собирались давно, а рассказы друзей уже посетивших места далекого Берендеева царства только подогревали. Они прошли сплавом без малого 1000 км от Ингура до Бодайбо, преодолев протяженный Парамский порог, множество тяжелейших шиверов и прижимов, в том числе Чёртову заездку, Янгудскую скалу, Венчальное улово и, в завершение, Делюн-Оронский порог. В Бодайбо, откуда намеревались возвратиться домой, Его Величество Случай свёл их с работниками Витимского заповедника, от которых друзья и получили приглашение поохотиться и порыбачить в местах, где редко человек оставляет свой след.
Телеграмма из Забайкалья пришла июлем следующего года. Наши друзья не смогли поехать и предложили нам. Уже через две недели мы прилетели в Бодайбо - главную базу заповедника, а на следующий день грузились в вертолёт. Две крупные восточно-сибирские лайки, рыжевато-подпалая Чара и тёмно-серый Базальт, шустро прошмыгнули меж нами и привычно устроились среди ящиков и мешков. Хозяевам предстояло провести инвентаризацию угодий заповедника, а нам выпала возможность комплексно познакомиться с Витимским бассейном. Рассматривали карту и всё дивились - он занимает площадь, равную территории Австрии, Бельгии и Болгарии вместе взятых. Это же 225 тысяч км2 девственной природной зоны, из которых 500 тысяч гектаров - заповедные.
Изначально, на короткое время, группа намеревалась посетить горное озеро Орон, ещё именуемое аборигенами края Малым Байкалом, а уж потом, возвратясь к среднему течению Витима, обследовать его пойму вплоть до верховьев, иначе - лететь к месту условного истока, за который принято считать точку слияния рек Чины и Витимкана.
Не успел вертолёт взлететь, как нас стало не оторвать от иллюминаторов. С высоты птичьего полёта плоскогорье выглядело сказочно красивым. Дальняя перспектива окоёма, упиравшаяся в гольцы, тайга, словно обсыхающая после кисти художника акварель, распадки, похожие на сшитое из лоскутов одеяло - всё, во что упирался взгляд, казалось иным, не похожим на то, что видит человек внизу, хотя содержание объектов остаётся тем же. То и дело мы дёргали друг друга за рукав и, тыкая пальцем в стекло иллюминатора, дополняли жесты зычными междометиями. Поясняя "картинки" старший группы Николай Бекетов, работающий в заповеднике со дня его основания, т.е. с 1982 года, признался, что и он до сих пор не может налюбоваться этими пейзажами, а потому полностью разделяет наши чувства. Ему не раз предлагали работу в Иркутском НИИ, но он, ценя всю прелесть Забайкалья, ничего не может поделать с собой и, оставаясь здесь. Видит у этой земли большое будущее. Не зря, мол, Витим со стародавних времён считался воротами России в её продвижении на Дальний Восток. Витим, не смотря на многочисленные пороги, на значительном протяжении судоходен: от устья до Бадайбо - постоянно, а это почти 300 км. Во время большой воды не крупные суда поднимаются аж к посёлку Калакан, что в 1200 км. От места впадения Витима в Лену. Остаётся ещё 300 км., бурных, перекатных, ущелистых, труднодоступных и посей день почти не обжитых. А ведь река впервые была обозначена на карте России к середине XVII века, когда, примерно, в 1638 году служилые люди из Енисейского острога под водительством атаманов Ильи Перфирьева и Ивана Реброва для " проповедования новых землищ по по вольному Витиму" начали торить кратчайший путь к Амуру. Позднее изучением этого края занимались этнограф И.И.Георги, геолог и географ И.А.Лопатин, географ П.А.Крапоткин.
Исследовать её было не просто. Почти две тысячи километров вяжет узлы кипящий поток в скалах и гольцах одноимённого плоскогорья, минует заснеженные вершины Станового хребта, теснимый крутыми обрывистыми берегами с рёвом пробивает путь в Северо-Муйском и Делюн-Уранском хребтах. И в среднем своём течении, а местами и в нижнем, Витим демонстрирует буйный нрав на Парамском, Делюн-Оронском порогах и пороге Собачьи норки. Разбушевавшись, с трудом успокаивается, километров за восемьдесят от устья Лены, будто, поражённый её величием и, робея, разделяется на три рукава, и безропотно отдаёт ей свои чистейшие и прозрачные воды.
Самую заскорузлую и очерствевшую душу не оставят равнодушными сказочные красоты Витимского плоскогорья. И мы ахали от вида девственных скал геологических эпох, глубоких каньонов, бархатистой вязи берегового обрамления, убегающих вдаль хребтов и нескончаемых таёжных просторов: хвойных и лиственных, с еланями и ёрниками, редколесных и непроходимых. Вся эта картина, вытканная живыми красками, обрамлена багетом гольцов и сопок, увенчанных белоснежными коронами.
Сверкающая чаша Орона открылась неожиданно, будто раздёрнули портьеру у склонов Северо-Муйского хребта. Сверху озеро на фоне горных кряжей не показалось большим. Хотя длина его 19 километров, а наибольшая ширина 6,5 км. К югу оно выглядело значительно темнее и Николай пояснил, что это за счёт перепадов глубин от 1,5-3, 5 метров в северной части до 184 метров на южной акватории. А, кроме того, в него впадают реки Калтушная и Сыгыкта, порожистые и стремительные. Соединяясь километровым проливом с Витимом Орон в "сухой" период отдаёт ему свои воды, зато в дождливое время, поднимаясь, мутный поток устремляется в озеро.
Вопреки нашим ожиданиям, на облёт озера мы не пошли. Минут пять Николай со штурманом куролесили по карте, после чего нам объявили, что уходим на Муйско-Куандинскую котловину. Там, где Муя, замедляя свой бег, впадает в Витим и будет наш первый базовый лагерь. Километров за пятьдесят от посёлка Муя есть заправочная станция и топливо, так необходимое для дальнейшего пути.

Иван Касаткин