Красная пушнина

   Официально в Госпромхозе за шкурку лисицы платили от 10 до 25 рублей, а скорняки давали от 30 до 70 рублей. Штатные охотники охотно покупали у нас лис и корсаков по госцене - им нужно было выполнять план по цветной пушнине. Я уже не помню точно, какова была приемная государственная цена на корсака, по-моему, не больше 10 рублей. В пойме реки Или, где мне довелось осваивать азы традиционной браконьерской культуры, лисы и корсаки обитали в одних и тех же биотопах, но лисицы преобладали. На три лисы в среднем ловился один корсак.

   Корсак похож на обыкновенную лису, но меньше по размеру, с более крупными ушами и высокими ногами. Мех у него бледнее и короче, чем у лисы, с желтовато-серым оттенком. В городе скорняки давали за корсака по 25-30 рублей, но поскольку нам, деревенским детям, выйти на этот подпольный рынок было сложно, мы довольствовались скромными 7 рублями, которые всегда можно было получить за шкурку у водителя рыбколхоза Васи-китайца.
    Вася тщательно прятал шкурки лис и ондатр в потайных отсеках своего Газ 53, вывозил в город и продавал в 2-3 раза дороже. Поскольку он скупал пушнину у многих людей, "страшная тайна" о тайнике в стенках Васиной термобудки была секретом полишинеля, но инспектора и постовые имели стабильную долю с оборота рыбы и рыбовозку обычно не проверяли. В городе пушнина, особенно шкурки ондатры, считались твердой конвертируемой валютой. Впрочем, и "длинный" мех, так называли шкурки лисиц и корсаков, неуклонно рос в цене, вплоть до осени 1993 года, когда цены вдруг рухнули и больше уже не поднимались.
    Алма-Атинское сообщество скорняков в те времена представляло собой неформальный, но вполне организованный консорциум, имеющий прочные связи с охотинспекцией и милицией. Попасть на этот рынок, минуя посредника, было можно, но почему-то всегда так случалось, что тот, кому это удалось, вдруг ловился с партией пушнины и получал такой штраф, что навсегда терял коммерческую инициативу.
    И черный, и белый пушные рынки давно уже стали достоянием истории. Хотя не будем преувеличивать - у истории хватает потерь и пострашнее. Все это теперь стало достоянием отдельных старичков, любящих за стопочкой вспоминать, как хорошо было в старые добрые времена, когда за день можно было заработать три месячных профессорских оклада.
    Хотя психология людей за прошедшие четверть века, наверное, не сильно изменилась, на шкурках лисиц и корсаков сейчас много не заработаешь. Безлицензионная охота на них разрешена практически круглый год, но желающих заниматься этим нет. Вася-рыбовоз больше не возит пушнину - он уже на пенсии, а его дети все свое время тратят на управление сетью ресторанов и рыбных магазинов. Может быть, лис ловит его внук? В Испании, наверное, есть лисы? Не знаю, но думаю, что бенефициары холдинга "Вася и Ко" обязаны поставить памятник лисам и ондатрам, на перепродаже которых отец - основатель компании заработал свой первый миллион.
    Для нас же, пацанов, это был не только бизнес, но и очень азартный спорт, требующий серьезного отношения к делу. Помню, как я тщательно кипятил свой единственный капкан (2 й номер) в ведре с полынью и навозом. В этом же бульоне варились верхонки и рюкзачок. Как долго я ждал первого снега, а когда тот наконец пошел, я всю ночь просыпался, в ужасе выглядывая в окно: не проспал ли я долгожданный рассвет, достаточно ли снега? И все же я умудрился проспать рассвет и очень расстроился.
    Я ушел подальше от дома - километра за 4 - из опасений, что Тарзан сорвется с привязи, пойдет по следам и попадет в капкан. Свежий снег в тугайном лесу на берегах протоки уже был порядочно истоптан лисами, зайцами, фазанами, даже кабаны успели пройти по тропе. Многие места казались весьма перспективными, но я боялся продешевить со своим единственным драгоценным капканом.
    И вот наконец-то пересечение двух троп, каждую из них лисы уже пометили аккуратными цепочками следов, перекрывал старый ствол серебристого лоха. Обе лисы (а может, это была одна лиса?) перепрыгивали через этот ствол в одном месте. Мне показалось, что такое оживленное движение на перекрестке сильно увеличивает мои шансы, и я решился приступить к активной фазе своего плана.
    Я был серьезным ребенком - основательно подготовился к операции, сулившей не облагаемый налогом доход в размере 30 полновесных советских рублей. Я внимательно изучил вопрос по двум доступным источникам: повести Чарльза Робертса "Рыжий лис" и "Домино" Сетона-Томпсона, не считая художественных фильмов и мультфильмов.
    Стараясь не прикасаться ни к чему голыми руками, достал из вываренного в полыни и навозе геологического рюкзака свои сокровища: мешочек с сухим навозом, сухой лист лопуха, верхонки, деревянную лопаточку, топорик, метелку и сам капкан. Срубил таловую ветку и прикрутил к ней цепочку капкана. Мне нужно было нарушить девственную чистоту снежного покрова так, чтобы потом без труда замести свои следы и вернуть тропе прежний вид.
    Это оказалось не так просто. Нужно было, не наступая на тропу, поставить ногу рядом с бревном и провести всю операцию сидя в одном положении, а потом засыпать свой след. Балансируя на одной ноге, я расковырял ножом ямку, установил капкан, прочертил аккуратную канавку для цепочки, замаскировал потаск, уложил между дужками капкана и тарелочкой маленькие веточки, накрыл их сухим листом лопуха, и деревянной лопаточкой присыпал сначала сухим конским навозом, а потом снегом. Нужно было стараться не разрушить старые лисьи следы. Все должно было выглядеть как до моего появления. Без ложной скромности нужно сказать, что я остался доволен результатом своей работы. Во всяком случае, на мой предвзятый взгляд, даже самый хитрый рыжий лис не различит на пересечении двух троп никаких следов человеческого коварства.
    Довольный собой, я побежал домой, мысленно предвкушая неизбежный триумф. Из семи рублей 3 р. 50 коп. я, конечно, отдам родителям, но как потратить оставшуюся сумму? Я представлял себе то великолепный чабанский нож с блестящей эбонитовой ручкой, то металлический топорик с чехлом, который можно повесить на пояс. Или бинокль? Нет, на бинокль, пожалуй, не хватит - бинокль я, конечно же, куплю, но немного позже - когда поймаю 10 лис!
    Целый день я подсчитывал через сколько дней смогу позволить себе бинокль. Всю ночь лисы - яркие, рыжие, черно-бурые - крутились под кроватью и щекотали меня пушистыми хвостами. Я твердо пообещал себе не проспать и честно выполнил свое обещание. Чуть свет я уже мчался по утреннему лесу, и чем ближе приближался к заветному месту, тем глубже меня засасывала трясина, именуемая охотничьим азартом, которой суждено было изменить не только мою жизнь, но и жизнь моих близких и родственников.
    Иногда я представляю себе: вот подбегаю я к капкану, а там ничего нет. И на следующий день ничего нет, и так целую неделю. Ведь позже сколько раз такое случалось! Неделями ничего не ловилось! На пятый день я бы подходил к капкану уже без всякого азарта, а на седьмой мне бы это смертельно надоело, я бросил бы свой дурацкий капкан, начал бы играть на скрипке или собирать ламповый приемник. Жизнь бы повернулась по-другому…
    Но лиса, как назло, попалась! Громадная ярко-рыжая лиса сидела под бревном, затравленно огрызаясь. Волна адреналина ударила в мой детский мозг, захлестнул какой-то дикий кровавый восторг и не отпускал пару десятилетий. Спустя годы это стало понемногу проходить. Физиологи говорят, что это связно с уровнем тестостерона в крови. Может быть и так.
    Сейчас, я думаю, у меня не возникло бы желания схватить палку и со всей силы стукнуть ту лису по голове. Но если бы это было нужно, я бы сделал это. Если бы было нужно, я бы быстро, коротким движением стукнул сучком по кончику носа, потом бы быстро и аккуратно ободрал шкуру, и, думая о чем- то своем, обезжирил шкурку, натянул бы ее на правилок, а потом пошел пить чай. Но тогда все было, конечно, не так. Мне пришлось бить ее несколько раз. Она так быстро крутилась на цепи, пряталась под бревно и лязгала зубами, тявкала, что я никак не мог попасть в нужное место. Она даже как- то выскочила и попыталась меня укусить за ногу. Когда же она наконец забила лапами и вытянулась, я ощутил что-то вроде счастья. Не знаю, что это было на самом деле - счастье или несчастье? Я говорил об этом с разными достойными людьми и даже пытался найти ответ у классиков, но даже у великих моральных авторитетов нет на этот счет единого мнения. Многие считают, что можно только пожалеть людей, лишенных одно- го из двух великих инстинктов, позволивших человечеству выжить, другие уверенны, что аморально испытывать удовольствие от лишения жизни живых существ. А есть и такие, что первую половину жизни руководствуются пер- вой точки зрения, а ближе к старости вдруг резко меняют свои взгляды. И я начинаю чувствовать что-то подобное. Неужели это просто биохимия?
Охота

Максим Левитин