Охота и рыбалка в России. Взгляд изнутри.
Начало Часть 4

   Охота в СССР. Уже через три неполных года после Октябрьского переворота, 20 июля 1920 года, когда в стране ещё бушевала Гражданская война, Ленин подписал Декрет об охоте, который был разработан не без участия наиболее уважаемых в стране учёных-биологов, географов и естествоведов. Это был чёткий и лаконичный закон, затрагивающий все аспекты деятельности не только людей, занимающихся охотой в нашем государстве, но и определял полный комплекс мер по сохранению и приумножению фауны и флоры огромной страны.

   Декрет давал право охотится всем гражданам, кто пожелает, с 14 лет, а в промысловых районах дозволял охоту с самого детства. Вводил полную монополию на всю добываемую в стране пушнину, как стратегический товар, от которого зависело наполнение государственной казны. Предписывал создание в России заповедников и заказников, охотничьих парков, питомников зверей, птиц и охотничьих собак. Создал предпосылки для образования широкой научной деятельности биологической направленности. Декларировал создание единого на всю страну Общества охотников. Избавил охотников от всех налогов за исключением мизерного сбора, которого промысловики не платили вовсе.
Ввёл в России охотничью стражу. Предписывал издание профильных журналов и книг для просвещения населения. Организовывал мониторинг состояния охотничьих промыслов – учет и статистику охотничьего хозяйства. Учреждал особые отряды для истребления хищных и вредных животных. Данный декрет оставался базовым и для всех последующих законов об охоте на всё время существования СССР.
Если критически оценивать политику Советской власти от самого Октябрьского переворота по отношению к животному миру страны, то нареканию можно подвергнуть лишь единственный аспект. В те времена тигров, барсов, леопардов, волков и гиен, шкуры которых особой ценностью не пользовались, разрешалось уничтожать в любое время года с применением всех способов и средств охоты, кроме общеопасных. А на зверей с более ценным мехом - рысей, диких кошек, шакалов и сусликов, а также медведей и лисиц, что якобы тоже приносили вред охотничьему хозяйству, можно было охотиться только в сезонное для промысла время. Все остальные мероприятия по сохранению флоры и фауны, как и нормализация отношений в сфере природопользования носили своевременный и важнейший для страны характер.
Стоит добавить, что ещё за год до вышеупомянутого декрета, 29 мая 1919 года, охота в стране в весенний и летний периоды на все виды дичи кроме ?вредных?, центральной властью была запрещена. И в том же году начали создаваться в стране первые охраняемые территории. В 1927 г. в СССР насчитывалось уже 900 заказников, а в 1930 г.—1 500 заказников и 13 заповедников. К 1940 году заповедников стало уже 37, а к моменту развала Советского Союза в 1991 году - 105 заповедников и 567 заказников.
Долгое время какого-либо единого руководства охотничьей отраслью в стране не было вовсе, но 11 мая 1959 г вышло в свет Постановление Совета Министров СССР ?О мерах по улучшению ведения охотничьего хозяйства?, после которого всё изменилось. Общее руководство во всём государстве стало осуществлять Главное управление по охране природы, заповедникам и охотничьему хозяйству Министерства сельского хозяйства СССР. Но в каждой из 15 союзных республик было своё собственное ведомственное подчинение отрасли. Где-то это были республиканские Главки (Главные управления), в  большинстве республик руководство охотой находится в ведении лесохозяйственных органов, а в иных республиках были созданы Комитеты по охране природы.
В Российской Федерации, как самой крупной из всех республик по площади охотничьих угодий и осуществляющей основные заготовки пушно-мехового сырья, было создано Главное управление охотничьего хозяйства и заповедников при Совете Министров РСФСР ((Главохота РСФСР). К моменту распада страны она имела 108 Госпромхозов, свои лесоохотничьи хозяйства и разветвленную систему Госохотнадзора –практически в каждом административном районе был районный охотовед. Под ведением Главохоты была сеть государственных заповедников и республиканских заказников, система “Зообъединение” с зоокомбинатами, зообазами и зоомагазинами, три охотоустроительных экспедиции и научно-исследовательская лаборатория (ЦНИЛ). В областях, краях и Автономных республиках управление охотничьим хозяйством осуществлялось госохотинспекциями и управлениями охотничье-промыслового хозяйства (в промысловых районах).
Под эгидой этого главка всемерно развивалась охотоведческая наука. Ещё в 1931 году был создан Всесоюзный Научно-Исследовательский Институт Охоты и Звероводства (ВНИИОЗ). А в трёх ВУЗах страны готовили специалистов охотоведов с высшим образованием, в нескольких техникумах готовили специалистов охотничьей отрасли со средним. Существовали профессиональные училища, где обучали будущих охотников- промысловиков.
Наряду с преобразованиями в сфере промысловой охоты, в РФ объединили и всех любителей, создав 18 декабря 1958 года ?Росохотсоюз?, переименованный в 1962 г. В ?Росохотрыболовсоюз?. Повсюду, в каждом административном районе стали создаваться первичные организации Общества Охотников и Рыболовов и к моменту распада СССР в 1991-ом году, их насчитывалось примерно 45 000. Имевших в своих рядах порядка 3-х миллионов членов. В то время как на момент создания Росохотрыболовсоюза, во всём СССР было более 7 млн охотников. Но это была уже вторая попытка в стране объединить всех охотников. Первая имела место быть вскоре после ленинского декрета ?Об охоте? в 1924 году по окончании гражданской войны. Тогда всех любителей и профессионалов попробовали собрать в единый Всероссийский промыслово-кооперативный союз охотников (?Всекохотсоюз?), но в 1933 году эта организация была распущена. Общественные объединения охотников по всей стране были преобразованы в стрелково-охотничьи комитеты и секции Совета физкультуры и спорта. Некоторые из них дожили до преобразований 1958-го года, а иные, такие как Военно-охотничье общество (Всеармейское военно-охотничье общество) созданное ещё в 1921 году и Всесоюзное физкультурно-спортивное общество “Динамо” объединяющее в своих рядах работников Министерства Внутренних Дел, и имевшее отдельную разветвлённую по всей стране секцию охотников, продолжили своё существование параллельно с Росохотрыболовсоюзом.
Сразу же после всех преобразований, по всей стране началось закрепление за созданными объединениями охотничьих угодий. В промысловых районах вся земля отошла Главохоте и коллективным хозяйствам (колхозам и коопзверпромхозам) системы Потребкооперации, что всегда занимались промыслом, а в непромысловых районах территория была поделена между общественными организациями для спортивной любительской охоты.
Все эти союзы имели собственные угодья, собственных специалистов охотоведов и егерей, часто людей одержимых защитой природы и образованных, досконально знающих всё, что происходило с животным миром в своих епархиях, но… Но они никогда не имели права самостоятельно решать, сколько и каких животных им можно изъять из той или иной популяции на своей территории или не изымать вовсе. В сущности, получалось так, что тем скотом, за которым человек ухаживал на своём подворье, холил и лелеял, зная его количество, болезни и состояние здоровья, распоряжался кто-то, сидящий в министерском кресле в далёкой, за многие тысячи километров, столице. И этот кто-то часто мыслил мерилами не огромного государства, где всё различно, начиная от климатических условий и видового состава животного мира до ментальности народонаселения, а собственным знанием только той части страны, которая ему лично была хорошо знакома.
Каждое охотхозяйство наряду с организационными, охранными и биотехническими мероприятиями, ежегодно предоставляло отчёты о ресурсном состоянии в своих угодьях, с просьбой на выделение определённого количества лицензий - разрешений на право добычи животных. Но не бывало, говорят, случая, чтобы Москва не урезала запрашиваемое на сезон количество лицензий, иногда в несколько раз. Не объясняя своих мотивов и даже не прислушиваясь к тому, что говорила наука. Чем было обусловлено такое недоверие высших инстанций к своим подчинённым на местах и даже к выводам науки, сказать трудно, но подобное состояние дел, когда любой работник не мог и шага ступить без указки или окрика сверху, исходивших часто из уст некомпетентных людей, породило массу негативных моментов и в значительной степени сказалось на отношении людей к животному миру страны.
Если в западных, густонаселённых районах, желание властей ввести ограничения, было более чем оправдано, то за Уралом, где зверь в советское время водился, всё было иначе. В конечном итоге такая политика привела к тому, что в тех местах, где зверя было в достатке, охотники стали рассматривать получение лицензии на одного животного, только лишь как документ на право охоты на этих животных. И если сопоставить количество добытой дичи с количеством реализованных лицензий в советское время, думаю, показатели разнились бы во многие разы, если не на порядок даже у ?правильных? (законных) охотников. И возрастали ещё в несколько раз, если учитывать добычу браконьеров, для которых сроков охоты и её способов никогда не существовало вовсе. Иногда, согласно букве закона, всю охоту для целого коллектива любителей в 10-12 человек надо было прекращать уже после первого загона в день открытия сезона, хотя впереди ещё было три месяца до его закрытия. Разве могли любители, с нетерпением ожидавшие девять месяцев любимой охоты, больше не ездить на неё? Нет, конечно! Потому вынуждены были всякими путями прятать добычу и замалчивать количество добытой дичи. Так поступали все, начиная от простых охотников до руководителей охотничьей отрасли на местах, и даже работники Госохотинспекции, обязанные по долгу службы подобное пресекать. Все всё понимали, но ничего поделать не могли, центральная власть всех заведомо сделала браконьерами. А что-либо менять в порочной практике в России не принято до сих пор.
Самым ярким примером глупости и некомпетентности центральных властей в советское время, может служить прецедент с нерпой озера Байкал перед самым развалом СССР в конце 80-х годов. Когда охранные мероприятия привели к тому, что поголовье этих животных в одном из красивейших и энергетически сильных мест на планете Земля, превысило всякие пределы. Хотя охота на нерпу велась всегда –ради жира, шкуры шли на меховые изделия, а туши отправлялись на корм в звероводческие хозяйства. Учёные, изучающие нерпу, стали бить во все колокола, доказывая в разных инстанциях, что после пиковых значений размеров популяции, завтра обязательно последует обвальный падёж (природу обмануть невозможно) и требовали разрешить безлимитный отстрел, дабы ?срезать? верхушку пика, чтобы сохранить надолго высокое поголовье. Как делается сегодня во всех цивилизованных странах. Но Москва жестко сказала: ?Нет!? В каких цифрах исчислялось тогда сокращение популяции байкальского тюленя, знают, наверное, лишь те учёные, что били до этого в набат, но то, что все берега природной жемчужины нашей планеты и одного из объектов Всемирного Природного наследия , что находится под защитой ЮНЕСКО были завалены погибшими тюленями, приходилось наблюдать лично. Все местные СМИ без устали говорили об этом, выдумывая одну версию случившегося экзотичнее другой, но никто за это не ответил. Чиновники в столице, породившие это зло, скромно промолчали и сделали вид, что ничего существенного не произошло.
***
Наряду с любительской охотой, которая велась в стране повсюду, в отдалённых районах Русского Севера, в Сибири и на Дальнем Востоке всегда существовала охота профессиональная. Во времена, когда экспортируемые из страны энергоносители ещё не были основным источником валютных поступлений в казну, на первом месте, как и в царские времена, стояла пушнина и драгметаллы. Потому промысловую охоту называли не иначе, как ?Валютный цех страны? –во время войны 1941-1945гг. поступление валюты в казну СССР от реализации пушнины, составляло более 40%. Бывали случаи, что охотников отзывали с передовой –добыча пушнины для государства была важнее, чем один, хоть и хороший боец на фронте.
Как правило, ею занимались представители национальных этнических групп, для которых она исстари являлось исконным делом, но наряду с их представителями, в тайгу и тундру шли люди, для которых охота была всем. В рядах промысловиков можно было встретить бывших научных работников, учителей и журналистов, юристов, инженеров разного профиля, встречались даже партийные и комсомольские работники в прошлом, не считая массы простых трудолюбивых мужиков. В чём-то эта работа была схожа с работой вольного старателя, где всё от начала до конца зависит от тебя лично, в какой-то мере от благосклонности Бога к твоей персоне, фарта (везучести) и лишь в последнюю очередь от твоего начальства.
Российский охотник профессионал и сегодня может многое. За один-два дня сделать лыжи в тайге, если вдруг снег ограничит его движение. Изготовит ловушку на зверя при помощи одного топора или ножа. Срубит в тайге для себя жилище (зимовьё) без единого гвоздя. Из брёвен воздвигнет стены, а из жердей наберёт потолок и, проложив поверху мох, засыплет его сверху слоем земли, чтобы тепло не уходило. При помощи клиньев наколет тонких плах и соорудит из них крышу. Если потребуется, вновь при помощи одного топора и без всяких гвоздей изготовит плот любой грузоподъёмности и свяжет прутьями так, что его не разобьёт в пороге на горной реке ударами об камни. Применяя нехитрые инструменты, выдолбит из осины лодку долблёнку. Сможет одной спичкой развести огонь и относительно спокойно переночевать в тайге, если даже мороз завернёт за минус 50oС, а попав в тундре в пургу, зароется в снег и дождётся её окончания. Сумеет принять рациональное решение в таких ситуациях, при которых любой житель города посчитает, что выхода больше нет. Будет относиться ко всему по-философски. И победит в себе самого большого врага всех людей вдали от цивилизации –панику. Профессионалов в СССР называли штатными (кадровыми) охотниками-промысловиками (т.е. они входили в штат предприятия, занимающегося добычей), в царское и более раннее советское время - промышленниками. Все они были объединены в Коопзверпромхозы (коллективные хозяйства по типу колхозов) системы Потребкооперации, созданной ещё Лениным, и в Госпромхозы государственного подчинения, что создавались на неосвоенных или малоосвоенных территориях. Если первые, номинально, являлись собственниками своих средств производства, самостоятельно решали все свои проблемы и вроде бы сами распоряжались прибылью и её распределением, а то вторые централизовано подчинялись вышестоящим инстанциям и во всём зависели от них. На деле же существенных различий между данными предприятиями почти не существовало.
Так как пушнина пополняла казну валютой, государство уделяло немало внимания охотничьей отрасли. Лодки и лодочные моторы, снегоходы, капканы, печи, палатки, одежда, оружие и патроны - всё это выдавалось промысловикам. Может быть только не в тех количествах и не того качества, как им того хотелось бы. На отдалённые промысловые участки в тайге и тундре, площадь которых на одного охотника могла достигать и 3000 км2, их забрасывали вертолётами, как и возвращали домой в оговоренное время. Передовикам централизованно распределяли щенков лаек, поставляемых из специальных питомников для улучшения рабочих качеств местных популяций собак.
Промысловики, как и все работники в СССР, пользовались всеми благами, что давало государство населению – ездили отдыхать на курорты и в санатории, если того хотели. Отправляли своих детей на отдых в летние (пионерские) лагеря. Заработки в хороший сезон были достойными и куда большими, чем можно было заработать в другом месте. Каждую осень в отпускное для себя время в тайгу на промысел уходило немало и охотников-любителей, промышлявших пушнину по договорам. Все они специально подгадывали свой отпуск на основной работе под это время, и по существующему тогда законодательству, любой договорник мог продлить в два раза свой законный отпуск за свой счёт, если он уходил на промысел (этого им делать разрешали не часто). Но охотники-договорники, как правило, имели менее продуктивные участки и всё то, что штатные охотники могли получить за счёт своего предприятия, им приходилось приобретать самим.
продолжение>>

Виктор Карпов