Rambler's Top100
Яндекс цитирования
 

 

 

Охота с подсадной уткой на селезня переживает второе рождение

1Традиционная охота с подсадной уткой на селезня переживает в последние десять лет не то что бы второе рождение, но как минимум новый всплеск интереса со стороны охотников.

   Объясняется это явление отнюдь не увеличением сроков весенней охоты, что было бы разумным, и не предоставлением преференций владельцам подсадных — по подобию охотничьих собак, что было бы обоснованным.
    Причины здесь совсем другого рода и даже не совсем охотничьего толка, поскольку лежат в плоскости скорее социальной.
    Дело в том, что начиная с сезона 2007–2008 годов, благодаря инициативе тульских охотников, в России стали организовываться первые массовые полевые мероприятия с участием подсадных уток.
    Так изначально индивидуальная, можно сказать камерная, охота совершенно неожиданно получила своеобразную выставочную витрину — торжище и ристалище «в одном флаконе», всероссийскую арену для состязаний пернатых помощниц.
    Заводчикам уток и всем ценителям заркой работы подсадной предоставилась площадка для встреч перед началом весеннего сезона, обмена опытом и племенным материалом, а главное, шанс помериться силами с коллегами по увлечению.
    Не является секретом тот факт, что именно возможность демонстрации своих питомцев на полевых мероприятиях во всех развитых в охотничьем отношении странах является мощнейшим стимулом развития собаководства — вплоть до крайностей, когда практическое использование собаки на охоте переходит в разряд второстепенных задач, уступая приоритет подготовке к победам в фильд-трайсовых турнирах.
    И в нашем случае фактор состязательности, педалирующий инстинкт соперничества — один из вечных двигателей человеческой сущности — сыграл свою решающую роль. Впрочем, исключительно положительную для пользы утиного Весь этот охотничье-соревновательный «замес» совершенно закономерно спровоцировал новую волну интереса к подсадной утке — уникальному явлению в отечественной охотничьей культуре.
1    К сожалению, рост числа публикаций в профильных СМИ и обсуждений темы на площадках охотничьих интернет-форумов продемонстрировал явный перевес количества контента над его качеством, а также выраженный дефицит информации по ряду существенных вопросов.
    И если в смысле непосредственно «технологии» охоты с подсадной написать что-то принципиально новое на фоне наших классиков Ярослава Сергеевича Русанова и Виктора Васильевича Рябова вряд ли представляется возможным, то в вопросах собственно подсадной утки как зоотехнического объекта ситуация совсем иная.
    Здесь читателю предлагается, можно сказать, гремучий коктейль из недопонятых фактов, недочитанных данных, безосновательных выводов и просто откровенных глупостей, к тому же щедро приправленный изрядной порцией личного субъективизма.
    Поскольку классическая научная методология учит нас, что без истории предмета нет теории предмета, в первую очередь хотелось бы коснуться вопроса происхождения этой уникальной породы охотничьей птицы, развеяв по возможности туман укоренившихся заблуждений.
    С точки зрения той же методологии генезис любого явления базируется на трех основных вопросах: когда, где и почему. И начать в нашем случае стоит, пожалуй, с последнего, с мотивов: зачем нашему пращуру-охотнику вообще понадобилась такая птица.
    В целом ряде источников, как вековой давности, так и современных, при рассмотрении вопроса об истоках охоты с подсадными традиционно упоминается промысловая добыча водоплавающих в местах скоплений.
    При этом обязательно перечисляются разного рода орудия массового лова: перевесные и кроющие сети, вершеобразные ловушки и иже с ними. Одним из необязательных, но крайне желательных элементов сего действа была, разумеется, манная утка (или утки).
    Далее из этого факта, который сам по себе суть истинная правда, путем достаточно прямолинейного умозаключения авторы приходят к простому выводу, что, дескать, там-то и зарыты корни наших подсадных.
    На первый взгляд вся эта цепочка выглядит предельно логично: есть утки, есть сети, есть манное животное — можно сказать, полшага осталось до современной подсадной. Однако, как часто случается в математике, если задача решается слишком легко, значит, что-то вы делаете не так.
    Хорошо известно, что любой способ добычи животных базируется на учете конкретных и специфичных биологических закономерностей, определяющих существование того или иного вида (либо близкородственной группы видов).
1    Разумеется, охота на уток исключением из этого правила не является, и в основе всех известных способов лежат точно такие же закономерности.
    Массовая охота на уток — будь то в период осеннего пролета, либо во время зимовок — эксплуатирует один из базовых, первичных, инстинктов — стадный (по отношению к птицам на язык напрашивается, конечно же, «стайный», но такова устоявшаяся биологическая терминология).
    Именно этим инстинктом обусловлено стремление (в данном случае гусеобразных) в определенные периоды года не избегать общества себе подобных, а, напротив, активно стремиться к реализации групповых форм сосуществования — совместному фуражированию, совместному отдыху и совместным миграциям.
    У основной массы уток Палеарктики, зимующих на западе Евразии и в Северной Африке, наиболее ярко стадный инстинкт выражен, разумеется, осенью, при подготовке и во время осуществления сезонных перелетов к местам зимовок.
    В другое же время года он в большей или меньшей степени угнетается ввиду необходимости выращивания потомства, что подразумевает непубличность. Как раз на упомянутом принципе основана одна из наиболее массовых утиных охот — на осеннем пролете с чучелами.
     С неживыми чучелами, отметим про себя, и при этом вполне успешная. Наличие манной птицы призвано лишь «оживлять» композицию из высаженных чучел, добавляя пластмассовой флотилии правдоподобия в глазах соплеменников.
    И именно этот факт объясняет порой весьма успешное использование осенью в качестве подсадных совершенно неприспособленных объектов — вплоть до промышленных утиных кроссов. Сие вовсе неудивительно, если учесть, что никакой заркой квачки и самозабвенной осадки от утки в это время года не требуется. Равно как и широкого вокального репертуара и замечательной чистоты голоса.
    Необходимым и достаточным условием является, чтобы птица была в добром теле, демонстрировала «активную жизненную позицию» и тем самым обеспечивала сородичам информационный повод для скорейшего приводнения с перспективой сытной кормежки и отдыха.
    Что же касается всякого рода песенных изысков, требования к манной птице в описанной ситуации довольно скромны: «здесь безопасно, нет ветра и вдоволь корма» — нечто подобное любая утка мира способна убедительно промодерировать без всякой предварительной тренировки.
    Неудивительно, что для решения подобной задачи вполне годится утка, выведенная из «диких» яиц, подложенных под дворовую несушку, — как, собственно, зачастую и поступали. Никакой особой породы в этом случае выводить не требуется — по причинам, перечисленным выше.
    Кроме того, очевидно, что продуктивное использование всех упомянутых орудий промыслового лова в наших широтах имеет смысл только в конкретный период года — во время осенней миграции, когда привлекательность голоса манной птицы является лишь факультативной составляющей охоты, никак не определяющей ее успех.
    Во избежание обвинений в сужении поля дискуссии следует оговориться, что часто упоминаемая в контексте проблемы охота в местах зимовок ничем с этологической (поведенческой) точки зрения от нашей осенней не отличается, ибо здесь имеет место ровно та же эксплуатация стадного инстинкта на фоне временно угнетенного полового.
    Совершенно иначе обстоит дело с охотой весенней. Очевидно, что в процессе охоты на селезня с подсадной эксплуатируется совсем иной базовый инстинкт — еще более сильный, нежели стадный, а именно — половой.
    И в этом случае аттрактивность вокализации, т.е. привлекательность именно голоса (и в первую очередь голоса) подсадной утки приобретает статус решающего фактора. С той лишь разницей, что для самой утки этот фактор определяет успешность реализации репродуктивной программы, а для ее владельца — успешность охоты.
1    Suum cuique — как говорится, каждому свое. И если осенью какая-либо целенаправленная персонифицированная работа птицы по пролетающему селезню не требуется (а зачастую она и физически невозможна в условиях массового пролета), то весной дело обстоит с точностью до наоборот.
    Ибо в этом случае имеет место в полном смысле слова интимный диалог конкретной подсадной утки с конкретным диким собратом — неважно, одиноким или уже «обрученным».
    И, разумеется, никакие стадные инстинкты в упомянутом диалоге сколь-нибудь значимой роли не играют.
    Утка работает не просто конкретизировано, она прилагает все усилия, чтобы заинтересовать селезня перспективой утех совершенно определенного рода — и всякая-разная кормность угодий вкупе с тихостью заводи отступают на двадцать пятый план по шкале приоритетов.
    Ведь именно мощнейший половой инстинкт способен иногда подавить инстинкт номер один — самосохранения и заставить потерявшего голову крякаша подсаживаться порой к искусительнице в такие места, куда в здравом уме он даже не помыслил бы зайти на посадку.
    Это принципиальнейшее различие неумолимо разводит по разные стороны селекционной директрисы требования для манной утки на осеннем пролете и охоты на селезня весной.
    И только необходимость получения птицы с гипертрофированной феминальной аттрактивностью, т.е., проще говоря, привлекательностью для мужского пола, могла побудить нашего предка-охотника к постановке соответствующей селекционной задачи — выведению специальной «ученой утки», как ее называл С.Т. Аксаков, для ружейной охоты на селезня в весеннем сезоне.
    Таким образом, имеются все основания полагать, что различные практические цели, предусматривающие и различные методы их достижения, исключают возможность непосредственного формирования подсадной подружейной утки современного типа от промысловых птиц охотников-«сетевиков».
    Два мира — две идеологии, как говорили в свое время политические обозреватели на советском телевидении. Упрощенно-прямолинейное же выведение одного из другого применительно к принципиально разным животным противоречит как общебиологическим, так и зоотехническим принципам и закономерностям.
    Закономерностям, которые, к счастью, в окружающей природе действуют неукоснительно, без оглядки на человеческое несовершенство.
    Такова в общих чертах истинная причинная генеалогия уникальной породы охотничьих птиц — безо всяких промысловых предпосылок в анамнезе.
    Что же касается генеалогии временной и пространственной, то ответы на оставшиеся вопросы — «где» и «когда» — будут представлены на суд читателя в следующей статье.
Охота и Рыбалка XXI век

Александр Кулишов

   
© Интернет-журнал «Охотничья избушка» 2005-2018. Использование материалов возможно только с ссылкой на источник Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов.